– Что же, как только поросята и козлята подрастут ещё немного, думаю, всех взрослых свиней и коз тоже можно будет пустить на колбасу. Так, глядишь, их деточки станут совсем домашними, и я уже не буду бояться, что какая-нибудь драная коза порвёт мне очко своим рогом.
Таня удивлённо вскинула на него глаза и воскликнула:
– Почему? Чем тебе не нравятся эти свиньи и козы? Не надо их забивать на мясо, Митяй! Надо отрезать козлам и кабанам яйца и хорошо их кормить, чтобы они стали толстыми. Ты же сказал, что этим летом земляная охота принесёт столько еды, что её негде будет хранить. Так пусть её лучше съедят козы и свиньи.
– Но они же дикие! – театрально воскликнул Митяй. Таня улыбнулась с видом мисс Каменный Век и сказала:
– У меня они станут ручными, как Мунга и Крафт. Митяй горестно вздохнул и принялся объяснять:
– Танюша, но я и так просто зашиваюсь. Мне никогда не успеть переделать столько дел. Работа в мастерской, огород, да ещё кормить такую прорву свиней и коз, убирать за ними навоз. Так что давай сократим хотя бы поголовье свиней.
Девушка тут же внесла деловое предложение:
– Митяй, давай ты будешь работать в своей мастерской с железом и глиной, а я займусь мехами и кожами, домом и ещё буду поливать огород, дёргать сорняки, кормить коз и убирать навоз.
Разумеется, Митяй сразу же согласился. Ещё бы, зачем тогда, спрашивается, он так старательно учил девушку всему, но при этом никогда не просил её помочь. Впрочем, та сама старалась вовремя подставить своё плечико. Таня на удивление быстро учила русский язык и уже довольно бойко на нём разговаривала, а Митяй достаточно хорошо изучил древнекаменнокавказский. Однако, несмотря на это, он по-прежнему ни о чём не расспрашивал девушку и довольствовался лишь той информацией, которую та сама ему выбалтывала, причём иногда явно сознательно гнала самую откровенную дезу, говоря о том, как долго шла к Огненной реке с вонючей, невкусной водой. Митяй кивал, а про себя думал: «Ага, как же, то-то в твоём мешке лежало добрых полтора пуда вяленого мяса. Да ты, милая, и половину своих припасов, наверное, не стрескала».
В полдень первого же дня, когда ведла Танша поселилась в его доме, Митяй специально подошёл к мешку девушки, валявшемуся возле крыльца, и вытряхнул его содержимое на снег, предложив той взять то, что ей нужно. Едва заполучив украшения и отличное охотничье оружие, выкованное из стали, она сразу же потеряла интерес к своему прежнему хабару и взяла себе какой-то простенький костяной амулет на кожаном ремешке, а вяленое мясо бросила Мунге, но и та его после тех харчей, которыми накормили её утром, слопала угощение не слишком охотно, что и понятно.
И Митяй сложил обратно в мешок каменные и костяные орудия охоты и труда и отнёс всё в гараж. Да, нужно быть настоящим гигантом духа, чтобы идти с такими кремнёвыми наконечниками на мамонта или, того хуже, шерстистого носорога. Чтобы проковырять им шкуру этой зверюги, придётся часа два пыхтеть. Так что вряд ли девушка шла к его дому одна. Её попросту сожрали бы по дороге махайроды. Скорее всего, у неё было несколько сопровождающих, и они, заслышав треск мотоциклетного двигателя, сныкались под снег или ещё каким-то образом. В общем, слиняли, поняв, что злой дух, или кем там они его представляли себе, вот-вот появится. В пользу этого говорило и то, что вывих у ведлы был совсем свежим и не таким уж и серьёзным. В любом случае Митяй решил продолжить охмурёж, да к тому же и не сердился на эту юную доисторическую Мату Хари ни капельки, как и на пославшую её на разведку большую мать Шашембу. Та была в их племени бандершей и хорошо знала, что делает, а вот ему нужно проявить терпение и выдержку. Ну, с этими качествами у Митяя всё обстояло в полном порядке, и он решил не торопить события.
Весь следующий день бывший лейтенант посвятил подготовке к строительству парома через Нефтяную реку – свивал длинный и прочный канат, хорошо просмоленный гудроном пополам с мазутом, на что у него ушёл целый день, зато канат получился просто отличный. Переправу он навёл в два дня, а на третий уже мог смело отправляться в экспедицию. Он решил проехаться по лесостепи с вполне определённой целью – по ней шастало много мамонтов, а его очень интересовал их навоз, особенно старый, пролежавший на одном месте несколько лет, а точнее, то, что под ним могло находиться, – кристаллы калиевой селитры. Селитра – это прежде всего порох. Но, кроме того, Митяя интересовало в лесостепи очень многое, в том числе и те растения, из которых он мог изготавливать красители. Ещё его интересовали шерстистые носороги вместе с их вкусным мясом, шкурой и костями, а также многое другое. Поэтому он решил минимум два раза в неделю отправляться в экспедиции за реку, а всё остальное время посвятить новой для себя теме – кустарному производству химических реактивов. У него имелись с собой некоторые, в том числе серная, азотная и соляная кислоты, но ему требовалось их больше и больше – даром, что ли, он внук хитрого куркуля деда Максима.
Митяй уже сделал первый шаг в направлении бытовой химии, и хотя ещё не начал варить хорошее высококачественное мыло, уже смог получить из свиного жира и воды в небольшом, всего на тридцать литров, чугунном автоклаве, оснащённом механической мешалкой, сначала глицериновую воду, а затем, путём перегонки, уже и чистый глицерин. В первую очередь для того, чтобы смягчать кожу на своих натруженных ладонях, не забывая, однако, и о том, что тринитроглицерин – это динамит и бездымный порох. В общем, Ботаник обратил самое пристальное внимание на химию, понимая, что рано или поздно ему придётся встретиться с соплеменниками ведлы Танши. Вот он и хотел как можно лучше подготовиться к этому славному дню. Естественно, вовсе не для того, чтобы навредить им чем-то, наоборот, чтобы одарить множеством полезных вещей и пусть не сразу, но всё же заманить в свои владения и сделать своими учениками и подданными. В том числе ещё и поэтому он так усердно охмурял девушку и вместе с тем учил всему тому, что ей и на фиг не было нужно в стойбище, но зато позволяло пользоваться всеми теми благами цивилизации, которые привёз с собой и создал в своей латифундии, а создать почти за два-три года он успел немало.
Обижаться на девушку ему не имело никакого смысла ещё и вот почему: во-первых, он ведь не знал, с каким заданием большая мать Шашемба послала её к нему; во-вторых, это задание явно не предусматривало убийство великого ведла с целью завладения его богатствами, и в-третьих, кажется, он всё-таки влюбил в себя Таню. Поэтому Митяй как ни в чём не бывало делал вид, что он ни о чём не подозревает. Лучше уж прикинуться дурнем и дождаться того дня, когда она ему сама обо всём расскажет, чем устроить девушке допрос с пристрастием, пусть даже в самой нежной форме, в постели, и потом потерять её навсегда. Как раз именно этого он боялся больше всего, поскольку очень быстро привык к этому очаровательному, живому и непосредственному существу, доверчивому и откровенному во всех своих проявлениях, словно ребёнок, и ласковому, как котёнок. Да, о такой девушке в двадцать первом веке, которая внемлет каждому твоему слову и приходит в неописуемый восторг от любого подарка, ему не приходилось не то что мечтать, а даже помыслить, и расскажи ему кто, что такие встречаются, то точно не поверил бы. Ну а ещё Таня была очень отважна, сильна физически, быстра и ловка, словно молодая львица. Впрочем, именно таковой она Митяю и представлялась, когда он пытался обобщить все свои впечатления, связанные с нею. Он очень хотел завоевать её доверие и потому решил предложить ей вместе помотаться по лесостепи, увы, в поисках навоза, а не бриллиантов. Гонять по прериям на Шишиге не имело никакого смысла, кроме разве что того случая, когда он отправится на охоту, чтобы завалить шерстистого носорога. Однако ездить по лесостепи на Ижике с телегой на прицепе тоже не сахар. Поэтому Митяй, почесав затылок, решил превратить своего верного многострадального Ижика в трёхколёсный байк с вместительным стальным кузовом. После недели ударной работы он выехал из мастерской на чудо-колеснице и покатил к животноводческой ферме, где царил полный порядок. Усадив Таню на заднее сиденье, по-прежнему высокое, но уже со спинкой, он решил покатать её немного, и когда убедился, что той понравилось, предложил охотнице на следующий день съездить за реку и прошвырнуться по прериям, чтобы набрать, если повезёт, столь нужного ему химического сырья для производства калиевой селитры. О том, что это такое и зачем она ему нужна, Митяй распространяться не стал, да Таня его и не расспрашивала. Это ведь было мужское, а не женское ведловство. Она и без того пришла в восторг от его предложения. Они с вечера полили огород, а поднявшись ещё затемно, задали животным тройную норму корма, заперли все постройки и ранним утром, оставив Крафта и Мунгу сторожить поместье, переправились на пароме через Нефтяную. Таня хотела вооружиться по полной программе и в таком виде ехать, сидя позади него, но он уговорил её положить копьё и топор в кузов, хотя сам всегда держал карабин за спиной.