Чтобы объехать предгорья, Митяй решил дать большой крюк, и они спустились по Марии, покрытой льдом, почти до будущего Белореченска и от него взяли курс на Лабинск, который ещё не начали обживать люди, а потом поехали по Лабе вверх по течению и через пять дней добрались по льду Малой Лабы, оказавшейся даже шире Большой Лабы, до Псебая, также пока не существующего, и стали подниматься вверх по довольно полноводному Андрюку, проехали километров пять и свернули налево, на тропу, ведущую к стойбищу племени Гремящей Воды.
В полдень шестого дня они добрались по льду озера до места. Их обоз сородичи Тани заметили издалека, и почти всё племя спустилось на лёд. Подъезжая к стойбищу, стоящему на высоком берегу, Митяй с удовлетворением отметил, что там тоже построили деревянные дома и даже возвели частокол.
Радости от этой встречи, казалось, не будет предела. Под обрывом нашлось место, где можно было поставить Шишигу не на льду, а также соорудить небольшой загон для проголодавшихся Карла и Клары. Носорогам первым делом задали корма, и, пока они трескали силос, местные плотники под руководством Игната сколачивали основательный загон и кормушку.
Митяй отправил наверх Таню и Дениса с остальными даргаларами, а сам пригласил Шашембу внутрь Шишиги, где для него и его жены была устроена уютная спальня-кабинет с откидной кроватью. Танина тётка оказалась высокой, симпатичной молодой женщиной с роскошными формами, ей даже оказались немного тесноваты наряды племянницы, улыбчивой и очень радушной. В отличие от Танши в момент их первой встречи её тётка благоухала лавандой, и не было даже намёка на запах немытого тела и давно не стиранной одежды. Шашемба была настроена настолько радушно, что чуть было не начала немедленно раздеваться, но Митяй остановил её жестом и предложил сначала поговорить обо всём, как это полагается взрослым людям, и уже потом переходить к делу. Неизвестно почему, но сразу три ведлы – Каньша, Таня и Шашемба – почему-то решили, что Митяй непременно должен стать отцом дочери большой матери аларов и племени Гремящей Воды. Танина тётка, немного подумав, согласилась, но всё же спросила:
– Митяй, а может быть, мы сначала… Митяй перебил её:
– Нет, Шашемба, сначала разговор. – И сразу перевёл беседу в серьёзное русло: – Ты обратила внимание на светловолосого парня, что стоял рядом со мной, на князя Дениса? Так вот, Шашемба, он вождь охотников очень большого племени, даже большего, чем твоё, и у него в племени всё наоборот. Много молодых и сильных женщин, очень мало мужчин. Вот я и думаю: а не соединить ли два ваших племени вместе? Ты станешь в новом большом племени княгиней и большой матерью, а он будет его князем и твоим мужем. Зато у всех твоих охотников тогда будет по женщине, вы спуститесь вниз, переедете в мой город и станете жить совсем по-другому. Охотникам не нужно будет уходить на много дней из дому, и тебе не придётся волноваться за них, а у каждой женщины будет только один мужчина, она станет жить с ним в тепле, и ей даже за водой ходить не придётся. Вода сама прибежит к ней в дом. Про всё остальное я уж молчу.
Шашемба мигом всё просекла и спросила:
– Ты хочешь сказать, Митяй, что мы будем править нашим большим племенем вдвоём с Денисом? Того же самого хочет и Алаур, хотя мне нельзя иметь от него детей. Алаур сразу начнёт кричать, что я плохая большая мать и совсем не забочусь о племени. Он давно уже так говорит. Мне нужно его наказать, но он не виноват. Его подговаривает Сомнала.
Когда Митяй ещё только начал изучать язык аларов, он сначала очень удивился, а потом обрадовался, что в этом языке есть два разных, хотя и весьма созвучных слова, относящиеся к двум весьма близким понятиям: «велару» – править, повелевать племенем и «дилару» – возглавлять, вести, направлять людей на что-то. Они происходили от слов «велар» – даже не вождь, а куда выше, повелитель и «дилар» – практически тот же вождь, но всего лишь ведущий людей на охоту. Большая мать не была веларом. Им в племени Гремящей Воды являлся женсовет. Такое чёткое разграничение двух довольно близких понятий позволяло ему сделать очень важное заявление и быть правильно понятым.
– Шашемба, в новом большом племени, как и прежде, веларом будет совет самых мудрых ведлов, но это будут как женщины, так и мужчины. А я, как самый знающий, стану его диларом и буду к тому же большим ведаром, научу ведлов очень многому и обязательно сделаю так, чтобы как можно больше ведлов нашли свои говорящие камни. Танша уже нашла свои говорящие камни, но не брала их в руки. Она построила над ними прочный каменный дом и будет ждать, когда ты с моей помощью найдёшь свои говорящие камни. Твой будущий муж Денис, Шашемба, – а вы можете объединить два племени только так, поженившись и начав жить под одной крышей, чтобы принадлежать лишь друг другу, – могущественный ведл охоты и вообще самый храбрый охотник, которого я знаю. Он отважился выйти один на один против громадного пещерного льва с копьём. Я, наверное, в такой ситуации точно наделал бы в штаны, а он завалил эту зверюгу. Его я тоже сделаю всеведающим ведлом и помогу ему найти говорящие камни. Тогда вы станете князем и княгиней, диларом и диларой и станете направлять людей на нужные и полезные дела, разбирать их споры, утихомиривать крикунов и даже наказывать провинившихся. В этом и будет заключаться ваше княжение, а опираться вы будете на волю велара, и если поведёте себя правильно, то все решения ведлы будут принимать таким образом, чтобы вам было легче управлять людьми. С Алауром же нам нужно будет разобраться тихо, по-семейному.
Шашемба выслушала его, печально вздохнула и сказала:– Чёрные дарги покинули наши охотничьи угодья, но ушли недалеко. Они все замерзли за Гремящей Водой. Теперь Алаур говорит, что нашему племени не нужна твоя помощь, Митяй, и что тебя нужно прогнать. Он говорит, что ты хочешь отвести наше племя злому духу Огненной реки, и многие ему верят, потому что Сомнала, сестра Танши и Алаура, утверждает, что она нашла свои говорящие камни, но ты не даёшь ей их забрать.
– Охренеть можно! – только и смог воскликнуть Митяй и весело добавил: – Шашемба, девочка моя, скажи, а ты хотя бы один-единственный раз видела говорящие камни? Как они выглядят? Понимаешь, я не удержался, проколупал дырку в том доме, который построила для своих говорящих камней Таня, и посмотрел на них. Спору нет, её говорящие камни очень красивые и, главное, большие, но я после этого не поленился взять самый тяжелый молот и разбить ещё несколько больших валунов и нашел такие же кристаллы, даже побольше, вот только не знаю, подойдут ли они тебе. На всякий случай я прихватил их с собой.
Такая смена разговора подействовала на Шашембу весьма возбуждающе, и молодая женщина пылко воскликнула, указав рукой в сторону кабины Шишиги, туда, где виднелся через окно воздухоочиститель, стоящий между кабиной и будкой:
– Митяй, скажи, ты положил эти камни там, снаружи? Я чувствую странное тепло, идущее оттуда, и слышу тихий звон, как будто это звенит тот кинжал, который прислала мне Танша, когда по нему легонько ударяешь камешком. – Митяй молча улыбался, и Шашемба, встрепенувшись, принялась объяснять: – Мои говорящие камни снились мне много раз, Митяй. Они должны быть вот такого размера, – Шашемба показала пальцами длину и ширину, примерно двадцать на двенадцать сантиметров, – я должна обточить их, как два полумесяца. Мои говорящие камни должны иметь такой же цвет, как те красновато-синие цветы, которые цветут на склонах. А ещё они прозрачные. Усмехнувшись и покрутив головой, Митяй встал и вышел из будки. Через пару минут он вернулся и с насмешливой улыбкой положил на столик замшевый мешочек с двумя большими аметистами сочного фиолетового цвета с синим оттенком, которые нашёл в каверне расколотого им валуна. Всего он вырубил зубилом из той аметистовой щётки восемнадцать кристаллов длиной от пятнадцати до двадцати двух сантиметров. Говорящие камни Тани тоже оказались аметистами, торчащими из обломка вулканической породы, расколотого течением реки. Митяй решил на всякий случай принести Шашембе два самых больших кристалла, и та, развязав замшевый мешочек и увидев их, истошно завизжала: